Новости и события
<<< Вернуться к списку
Крюков В.А. и Селиверстов В.Е. о «Международном научном центре по проблемам трансграничных взаимодействий в Северной и Северо-Восточной Азии»
16 марта 2020
На недавнем заседании Президиума РАН директор ИЭОПП СО РАН академик РАН Валерий Анатольевич Крюков выступил с сообщением “О создании в структуре СО РАН Международного научного центра по проблемам трансграничного сотрудничества в Северной и Северо-Восточной Азии”, которое освещало темы трансграничного взаимодействия сибирских регионов в вопросах экономики, социальной сферы и научно-технологического развития, поднятого нашими учеными ранее.
В интервью изданию "Наука в Сибири" Валерий Анатольевич и заведующий Центром стратегического анализа и планирования д.э.н. В.Е. Селиверстов подробно рассказали об этом центре.
12 марта 2020
Новое и во многом уникальное структурное подразделение СО РАН называется «Международный научный центр по проблемам трансграничных взаимодействий в Северной и Северо-Восточной Азии». О Центре (или сокращенно МНЦ) рассказывают наши собеседники — директор Института экономики и организации промышленного производства СО РАН академик Валерий Анатольевич Крюков, руководитель Центра стратегического анализа и планирования ИЭОПП доктор экономических наук Вячеслав Евгеньевич Селивёрстов и директор Центра сценарного анализа и прогнозирования SAFC Александр Фёдорович Брагинский (Республика Казахстан).
Один пояс, один ли путь?
Идея создания МНЦ вызрела из осознания глобальных перемен. «Совершенно очевидно, что центр мирового развития сдвигается в Азию, и в связи с этим возрастает роль трансграничных взаимодействий», — констатировал В. Селивёрстов. Но если рассматривать таковые на примере России и Китая, то замечается явный дисбаланс. Это не более чем двухсторонняя международная торговля, в рамках которой одна страна экспортирует прежде всего сырье, а другая — готовую продукцию, включая высокотехнологичную. Где совместные инвестпроекты, общие программы развития приграничных территорий, где научная и технологическая кооперация?
«Сегодня на повестку дня всё больше выходит формат экономического сотрудничества, связанного с реализацией крупных межгосударственных проектов и долгосрочных программ, что вызывает необходимость их предварительной оценки, анализа и сопровождения, — считает Валерий Крюков. — Тот же Северный морской путь сегодня смотрится уже не как внутрироссийская транспортная артерия, а как глобальный логистический коридор. Амурский газоперерабатывающий завод строится в расчете на трансграничное использование продукции, а амбициозный китайский проект “Один пояс — один путь” распространяется, так или иначе, на 60 стран. У этой инициативы, прямо говоря, прослеживаются черты проводника экономической экспансии КНР».
Александр Брагинский дополнил: «Председатель КНР Си Цзиньпин впервые огласил формулу “Один пояс — один путь” с университетской трибуны во время своего визита в Астану в 2013 году. Понятно, что это soft power, политика мягкой силы. Проблема не в том, что они так поступают (правильно и своевременно), а в том, что ни Россия, ни Казахстан не реагируют на это своими инициативами, акцентирующими интересы наших государств. А китайцы между тем педантично, с интервалом в 500 километров, по всей протяженности Великого шелкового пути финансируют создание R&D-лабораторий (исследований и разработок. — Прим. ред.), не исключая Новосибирск».
И это не единственное проявление мягкой силы Поднебесной. Трудовая и образовательная миграция в сопредельные страны, учреждение там всевозможных аналитических, культурных, языковых и молодежных центров… Soft power проявляется и в научной сфере. Так, в ноябре 2019 года в Пекине прошла церемония открытия Исследовательского центра по проблемам устойчивого развития Северо-Восточной Азии, построенного как сеть академических институтов и университетов КНР, России и Монголии с явным доминированием китайской стороны.
Новая историческая общность
«Пока что восточный вектор политики России реализуется почти исключительно через Дальний Восток, — констатировал Вячеслав Селивёрстов. — Сибирь в трансграничных взаимодействиях участвует слабо, хотя ее потенциал — не только сырьевой, но и научно-технологический — на порядок выше. Поэтому создаваемый в СО РАН Центр имеет стратегическую для всей России цель — обосновать вовлеченность сибирских территорий в межгосударственные связи в масштабе новой, пока еще слабо осознанной мировой арены — Северной Азии (конечно, мы не забываем традиционный полигон трансграничных взаимодействий — Северо-Восточную Азию). Это новое понятие, которое мы вводим в оборот. Речь идет, конечно, не только о Дальнем Востоке, но и о Сибири тоже, а за пределами нашей страны — о Корее, Казахстане, Монголии и приграничных регионах Китая — провинциях Цзилинь, Хэйлуцзян, Ляонин, автономных округах: Внутренняя Монголия и Синцзян-Уйгурский. Нас очень многое объединяет — больше, чем кажется на первый взгляд. Это экономические, экологические проблемы, вопросы комплексного развития территорий и так далее. И мы говорим, разумеется, не о прямом противодействии мягкой силе, а о выстраивании равноправного экономического и научно-технологического сотрудничества».
Важно отметить и другое. Все немногочисленные трансграничные проекты России реализуются госкорпорациями и крупными компаниями, но зачастую лишены серьезного научного сопровождения. Предусмотреть риски, прогнозировать эффекты (в том числе кумулятивные и синергетические) и далеко идущие последствия — эти задачи объективно стоят перед учеными и если не формулируются напрямую корпорациями или государством, то российская наука всё равно должна за них браться в инициативном порядке.
Речь идет не о коммерческой, а о социально-экономической эффективности, — акцентировал Валерий Крюков. — За примерами далеко ходить не надо. Отсутствие государственного подхода привело к тому, что в валовом региональном продукте Новосибирска, крупнейшего некогда индустриального центра, промышленность сегодня не достигает 5 %. Между тем у города есть потенциал для выпуска востребованной на рынках продукции — такой как комплектующие и запчасти для нефтегазового комплекса, для машиностроения соседних и сопредельных территорий. Это вопрос государственной экономической политики, конкретно — в сфере пространственного распределения добавленной стоимости и квалифицированных трудовых ресурсов».
Новосибирск — тоже Северная Азия. В целом же этот мегарегион выделяется на континенте сочетанием малолюдности с богатейшими природными ресурсами; отставанием от центров глобальной экономики при наличии редких, но перспективных научно-образовательных и научно-технологических очагов; нарастающей необходимостью межгосударственных решений трансграничных проблем (экологической, миграционной, энергетической). Именно Северная Азия пронизана как традиционными, со времен Средневековья, транспортными коридорами, так и обращена к новому — Северному морскому пути.
Интеллектуальная грибница
Насколько выражен восточный вектор в российском научном ландшафте? В структуре Академии наук есть Институт мировой экономики и международных отношений РАН, Институт Дальнего Востока РАН и Институт востоковедения РАН в Москве, есть подразделения ДВО РАН, но они исторически ведут прежде всего страноведческие, а не социально-экономические исследования трансграничных взаимодействий. «Интересы этих учреждений традиционно направлены вовне: их интересуют Япония, Китай и так далее, но не взаимодействия России (и Сибири, например) с этими странами, не меж-государственные экономические связи и проекты», — отметил Вячеслав Селивёрстов. «В чем принципиальное отличие МНЦ от действующих академических учреждений? — акцентировал Валерий Крюков. — В том, что страна как объект изучения для нас не является замкнутой в себе системой. Если брать тот же Китай, то мы фокусируем внимание на тех его территориальных и структурных элементах, которые вовлечены во взаимоотношения с восточными регионами России и Казахстаном. И в первую очередь нас интересует позиционирование Сибири в трансграничных взаимодействиях в Северной и Северо-Восточной Азии. До сих пор этим никто не занимался, и задача нашего Центра — заполнить эту лакуну».
Сибирское отделение всегда выделялось междисциплинарным подходом, и в рамках нового Центра (для начала его российской части) этот принцип должен реализоваться в полной мере. «ИЭОПП СО РАН занимается проблемами экономики и социума, Байкальский институт природопользования СО РАН в Улан-Удэ — вопросами экологии и устойчивого развития, тематика иркутского Института систем энергетики им. Л. А. Мелентьева читается в его названии, — перечисляет Вячеслав Селивёрстов. — Есть хорошие наработки в институтах Республики Тыва и Забайкалья, но основой основ является экономика, ее следует ставить во главу угла. Задача МНЦ — складывать пазлы из разноплановых научных результатов, изначально задавая параметры той или иной желаемой картины».
Новизна ситуации состоит в том, что речь идет о прагматических взаимодействиях, ориентированных на долгосрочную перспективу, как объекте исследования, — пояснил Валерий Крюков. — Не глобальные политические тренды, а именно это. Центр будет выступать как системный интегратор и как сетевая структура. Наши принципы — тесная связанность с государством и бизнесом, меж-дисциплинарность, сочетание фундаментальных и прикладных исследований, интеграция с высшей школой, многофункциональность». Александр Брагинский ввел новое определение: «Центр — это такой сетевой think tank. То есть распределенная исследовательская грибница, связывающая новые подходы, новые ареалы, — и генерирующая новые выводы, которые никто никогда не делал».
Центр как сетевая структура вовлечет сотни исследователей из стран Северной Азии, но это будет не стопроцентная горизонталь, — предположил Вячеслав Селивёрстов. — Создается ядро МНЦ — структурное подразделение СО РАН со штаб-квартирой в Новосибирске и собственным штатом около 30 человек: в основном совместителей из институтов-партнеров, но также и полностью задействованных сотрудников аппарата. Хотя бы переводчиков и веб-администраторов: нам сразу нужно будет создавать мощный портал на трех языках — русском, английском и китайском. Высший консультативный орган Центра — совет директоров. По должности его возглавляет руководитель организации — генерального партнера, то есть директор ИЭОПП СО РАН. В числе российских партнеров: Государственная публичная научно-техническая библиотека СО РАН, ИСЭМ СО РАН, БИП СО РАН, иркутский Институт географии им. В. Б. Сочавы СО РАН, читинский Институт природных ресурсов, экологии и криологии СО РАН, Тувинский институт комплексного освоения природных ресурсов СО РАН, другие академические учреждения, а также ведущие университеты Новосибирска, Томска и других городов. По отдельным направлениям (примерно десяти) будут назначены координаторы — научные сливки СО РАН. Важным видится участие Академпарка и других технопарков Сибирского макрорегиона. Это открытая сеть, и список коллаборантов всегда тоже будет открытым».
Если нам удастся создать среду для выращивания крупных трансграничных проектов, своего рода грибницу — это будет очень важным и серьезным результатом», — подчеркнул Валерий Крюков.
Партнеры, проблемы, планы
В эпоху академика Михаила Алексеевича Лаврентьева корифеи научных школ приезжали в Сибирь с лучшими учениками и сподвижниками, окрыленные перспективой открыть новый институт и строкой партийно-правительственного постановления 1957 года: «…Минфину обеспечить финансирование». В современных условиях появление нового исследовательского центра (без высшего федерального лоббирования) требует участия субъектов, готовых платить за полезные знания и рекомендации. «У создаваемого МНЦ уже есть портфель стартовых заказных исследований: речь идет о нефтедобыче и нефтехимии, транспортных потоках, природопользовании, — сообщил Валерий Крюков. — Всё это нуждается в научном сопровождении, и мы начинаем выстраивать взаимоотношения с крупными индустриальными партнерами».
СО РАН и Новосибирский государственный университет уже заключили соглашения с казахским Фондом национального благосостояния “Самрук-Казына”, казахстанские партнеры заинтересованы в создании у себя технопарков такого же масштаба и уровня, как наш, — дополнил Вячеслав Селивёрстов. — Другая площадка для международного научно-технологического сотрудничества — китайская территория высокотехнологического развития в Чанчуне. И первое, и второе, и многое иное должно быть тесно вплетено в программу формирования “Академгородка 2.0”».
Истеблишмент и бизнес Казахстана испытывают неподдельный интерес к идее создания такого Центра, — рассказал Александр Брагинский. — Готовится визит в новосибирский Академгородок председателя правления фонда “Самрук-Казына” Ахметжана Смагуловича Есимова. Активы этого фонда, напомню, составляют 74 миллиарда долларов, то есть чуть меньше половины всего валового внутреннего продукта Казахстана. Одной из ключевых тематик, способных сформировать ось Москва — Нурсултан — Новосибирск, являются методологические принципы создания искусственного интеллекта и технологии на его основе». По этому направлению, со слов ученого из соседней республики, там уже проходят совместные саммиты и школы, а под Алма-Атой создается филиал знаменитой физматшколы при НГУ, но в целом чувствуется некоторый дефицит комплексного подхода при масштабировании «треугольника Лаврентьева» в различных условиях.
Однако МНЦ учреждается (по крайней мере, на первом этапе) как структурное подразделение Федерального государственного бюджетного учреждения «Сибирское отделение РАН». Соответственно, встает вопрос о государственных же ресурсах для Центра. «Самая большая трудность в таких условиях — это получение бюджетного финансирования и как предпосылка — прохождение документов через все бюрократические структуры Академии наук и Министерства науки и высшего образования РФ как постановщика госзадания, которое должно быть увеличено для Сибирского отделения, — поделился Вячеслав Селивёрстов. — Президиум РАН уже рассмотрел нашу инициативу — это важный, но не финальный этап становления МНЦ».
Академик Валентин Николаевич Пармон, председатель Сибирского отделения РАН: «Это первый опыт создания исследовательской структуры в рамках пореформенной Академии. В Президиуме РАН наша инициатива получила одобрение и была признана прорывной».
Вторую проблему, уже почти не связанную с деньгами, Валерий Крюков определил как институциональную конкуренцию. «В Академии наук есть отраслевое отделение мировой экономики и международных отношений, а новая структура создается под эгидой территориального Сибирского отделения РАН, до этого подобной тематикой не занимавшегося, — пояснил директор ИЭОПП СО РАН. — Мы были исторически спроецированы внутрь Сибири, и преодоление этого генетического кода само собой не произойдет: многое и многим придется доказывать. Мы открываем новую исследовательскую парадигму — не страноведческую и не глобально-аналитическую — а это по определению сложный и долговременный процесс».
Как гласит китайская пословица, путь в тысячу ли начинается с маленького шага. У МНЦ таких первых шагов запланировано несколько. Это создание сайта, о котором говорил Вячеслав Селивёрстов; открытие специальной рубрики в научном журнале «Регион: экономика и социология» и подготовка спецвыпуска журнала «ЭКО»; возобновление работы представительства СО РАН в Чанчуньском российско-китайском технопарке и подписание соглашения между Сибирским отделением и Чанчуньской зоной высокотехнологического развития. Некоторые первые шаги не такие уж и маленькие — международная конференция по пространственному развитию Северной Азии (уже в 2020 году), российско-китайско-монгольская коллективная монография «Пространственное развитие Северной Азии: стратегические приоритеты, инновации, интеграция» (50 печатных листов) и, наконец, шаг как поступок — включение МНЦ в сеть ведущих аналитических центров по проблематике «Один пояс — один путь».
Сибирскому отделению нужна новая история успеха, — резюмировал Вячеслав Селивёрстов. — СО РАН всегда славилось междисциплинарностью, тесными связями науки с образованием и высокотехнологичными компаниями. Основные прорывы были сделаны именно благодаря этому, и мы готовы к следующему — в реалиях начала XXI века и в интересах нашей страны».
Подготовил Андрей Соболевский
