Вопрос о необходимости целостного видения будущего Российской Арктики поднят не вчера. С одной стороны, принимаются достаточно правильные документы и решения. Министерство развития Дальнего Востока РФ (Минвостокразвития) с мая 2019 года получило в свое ведение и Арктику, соответственно изменив свое название; готовятся долгосрочная Стратегия развития Российской Арктики до 2035 года и специальный президентский указ по экономике, инфраструктуре и социальной сфере полярных территорий; Сибирское отделение РАН направило в федеральные органы власти предложения по комплексному развитию Ангаро-Енисейского региона. С другой же стороны, на сегодняшний день мы видим в Арктике фрагментарные, оторванные друг от друга явления и события, видим рассогласованные действия различных государственных и частных структур. Эти активности касаются отдельных отраслей и точек на карте, но между собой почти не связаны.

Освоение огромных территорий, модернизация Северного морского пути, военное присутствие в Арктике — задачи национального и глобального значения. Но кто будет платить за их решение? Нам известно намерение правительства РФ в ближайшие 15 лет аккумулировать на цели развития арктического пояса 15 триллионов рублей, но 90 % этих средств должны составить внебюджетные инвестиции. Частные компании станут вкладывать деньги в арктические проекты, если таковые будут хорошо «упакованы», а главное — экономически привлекательны, покажут перспективы достижения рентабельности в достаточно короткий срок. Если речь идет о добыче сырьевых ресурсов, то эти задачи должны совместно решать геологи, технологи и экономисты, предлагающие бизнесу комплексные решения. 

У расширенного министерства есть опыт создания на Дальнем Востоке территорий опережающего развития (ТОР), на которых давались льготы определенным отраслям и инвестициям в них. Теперь, насколько я понял, этот подход попытаются трансформировать для Арктики. На Дальнем Востоке ТОР принесли несколько успешных проектов, однако в целом не дали ожидаемого синергического эффекта. На огромных полярных пространствах проблема связанности проектов только заострится. Здесь необходимо заранее просчитывать и выстраивать формирование сквозных цепочек добавленной стоимости, начинающихся с поиска и добычи ресурсов и завершающихся высокотехнологичной и высокомаржинальной продукцией, конкурентоспособной на мировом рынке. В ТОР это кое-где получилось, но в малой степени и по причине близости к активно развивающимся Китаю, Южной Корее и странам Юго-Восточной Азии. На просторах Арктики еще более важно выстраивать межотраслевые и межрегиональные связи, продуктивные и устойчивые. Примером могут послужить предлагаемые нами сегодня планы комплексного освоения запасов Попигайского и Томторского месторождений и формирования нового Лено-Хатангского экономического района. 

Импактные алмазы, или лонсдейлиты (алмаз-лонсдейлитовый абразив, далее — АЛА) Попигая — уникальный наноструктурированный природный материал. Он способен стать основой для новой революции во многих отраслях промышленности за счет использования в инструментах, качество которых будет принципиально выше тех, что применяются в России сегодня (кстати, на 90 % импортных). Абразивная способность и износостойкость АЛА в 2—2,5 раза выше, чем у лучших сортов природных технических и синтетических алмазов, при том что температура начала графитизации АЛА выше на 250 оС. Уже посчитано, что буровая насадка с применением рабочих элементов из АЛА будет проходить породу в два и более раза быстрее, причем скорость проходки почти не станет снижаться по мере износа — у лонсдейлитовых пластинок выявлена способность к самозатачиванию, — а время работы инструмента увеличится вдвое. Это кардинально изменит, например, ситуацию с добычей сланцевых углеводородов, которая связана с множеством скважин сложной траектории, в том числе горизонтальных. Однако речь идет не только о буровом инструменте, а практически о любом. Добавлю, что лазерное напыление наночастиц импактитов также в разы способно повысить износостойкость любых пар трения: применяемых в турбостроении подшипников скольжения, колец и стенок поршней в двигателях внутреннего сгорания и так далее. Я говорю о результатах, которые доказаны в натурных экспериментах, проведенных нами совместно с белорусскими коллегами. 

По вопросам добычи и промышленного применения попигайских лонсдейлитов мы на днях встречались с руководством Акционерной финансовой компании «Система», с которым Сибирское отделение РАН недавно подписало соглашение о сотрудничестве. В частности, нас принял вице-президент АФК «Система» Артём Иванович Засурский. Речь шла о достаточно крупных инвестициях в попигайский проект и о времени возврата вложенных средств. Нас несколько насторожил предполагаемый срок в три-четыре года: на Попигае и вокруг него сегодня нет никакой инфраструктуры. Надо строить пилотную установку, отрабатывать на ней технологию обогащения, выпустить пробную партию хотя бы в 100—150 тысяч карат, чтобы испытать на различных видах конечных изделий, а также исследовать патентную перспективу и спрос на них. Только тогда можно будет говорить о рыночной цене продукции и ответственно планировать экономику всего проекта. 

У частного финансового бизнеса высокие риски. Но Арктика — это не столько бизнес, сколько государственная экономическая политика. Кроме АЛА и редких земель, на территории перспективного Лено-Хатангского экономического района есть алмазы и золото, полиметаллические руды, прогнозируются также перспективные локации по нефти и газу. Добычу и переработку всех этих ресурсов необходимо между собой увязывать — через софинансирование, единые схемы использования инфраструктуры, консолидацию рисков. Последнее очень важно: на примере АФК «Система» видно, как отдельная компания, даже очень крупная, не хочет рисковать. Нужно создавать объединенные системы проектирования и управления межотраслевыми и межкорпоративными комплексами. У Сибирского отделения РАН для этого есть колоссальный экспертный междисциплинарный задел и потенциал, не только у нашего института, но и у геологов, мерзлотоведов и так далее. Это позволит уйти за границы первого передела. Ту же драгоценную томторскую руду после первичного обогащения на месте можно возить транспортными самолетами в Новосибирск или Красноярск, где получать редкоземельные металлы высокой чистоты. 

Мы проводили пробные работы с томторскими рудами: доставляли в Железногорск Красноярского края, где проводилась первоначальная переработка материалов. 16 полученных позиций можно было бы, в принципе, реализовать на отечественном и мировом рынках. Если же привезти их на площадку Новосибирского завода химконцентратов и повысить степень чистоты, например скандия с 99 % до 99,999 %, то цена продукции на порядок возрастает: с полутора до пятнадцати тысяч долларов за килограмм. Это пример того, как за счет глубокого передела арктического сырья могла бы подняться индустрия городов Сибири, всё больше превращающихся в торгово-логистические хабы. 

Говоря о взаимодействиях Сибирь — Арктика, следует также учитывать специфику рынка труда, связанного с полярным поясом. Там, как и везде, растет доля высокотехнологичных производств. Их представители не жили, не живут и не будут жить на Севере. Это сервисный наукоемкий сектор. Это вахты, которые летают из Москвы, Екатеринбурга, Самары, Краснодара. Это Schlumberger, Baker&Hughes, Halliburton и так далее. Отсюда вырастает роль Южной Сибири (и Новосибирского научного центра в частности) как ареала постоянного базирования таких сервисов. Сегодня, особенно на фоне возрастающего значения Севморпути, происходит обратное — технологический и кадровый отрыв Арктики от Сибири. В торжественно открытый новый порт Сабетта на Обской губе оборудование поступало из Германии, Южной Кореи и Норвегии, генподрядчиком взяли экс-югославскую фирму «Велесстрой». Отечественных технологий там минимум, российской науки — меньше минимума. Это помогает решению узкокорпоративных задач, но не общеэкономических: импортозамещения, развития российской науки и технологий, формирования собственных компетенций и так далее. 

Академия наук в силу ее вневедомственности и междисциплинарности — как раз та организация, которая способна сформировать комплексное представление ответа на вопрос «Зачем Российской Федерации нужна Арктика?». Ответа широкого и в то же время насыщенного конкретикой, прагматичного и поэтапного. Мы зачастую ведем себя как максималисты, хотим видеть всё, сразу и до самого конца, но многие процессы развиваются ступенчато. Это хорошо знакомо геологам: сначала общее исследование определенных территорий, затем поиск, разведка, доразведка, потом эксплуатация месторождений с последующим закрытием или перепрофилированием. Так надо рассматривать и развитие Арктики в целом — с разбивкой на этапы, каждый из которых связан с определенными научными исследованиями, инфраструктурными и экономическими проектами, их увязкой между собой. 

Мы встречались с заместителем министра развития Дальнего Востока и Арктики Александром Викторовичем Крутиковым, отвечающим за арктическое направление. Он рассказал о попытках согласования политики своего министерства с Минприроды, Росгеологией и Роснедрами и честно признал малопродуктивность такого полилога: в каждом ведомстве свои взгляды и подходы. Мы информировали замминистра об идее поэтапного создания Лено-Хатангского экономического района. Александр Крутиков нас поддержал и добавил, что такие комплексные, глубоко обоснованные проекты нужны по всей арктической дуге, от Мурманска до Чукотки.

Эти проекты должны прорабатываться не только во внутриарктическом единстве, но и по меридиональным линиям, с вовлечением научных и индустриальных центров Сибири. Ученые-экономисты, геологи, представители других научных отраслей могут определять коридоры возможностей, подходящие для формирования своего рода кристаллической решетки единой хозяйственной и инфраструктурной системы Арктики и Сибири. 

Министерство развития Дальнего Востока и Арктики намерено инициировать создание при правительстве России надведомственной рабочей группы по арктической проблематике, в которую входили бы представители всех направлений академической и отраслевой науки, а также представители добывающих компаний: геологи, экономисты, экологи и так далее. 

Участие РАН в работе этого нового органа по развитию Арктики соответствует сегодняшнему курсу, который берет Академия наук: от проработки и написания документов — к прогнозированию долговременных процессов и их научному сопровождению на всех этапах. Уже через несколько лет, я уверен, некоторые стратегические цели сместятся, трансформируется ряд ключевых показателей. Поэтому Академия как экспертное сообщество должна участвовать в постоянном уточнении планирования, работая в контакте с распределителями и получателями бюджетных средств, с крупнейшими инвестиционными, добывающими и технологическими компаниями. Сибирское отделение РАН призвано стать одним из ключевых участников этого процесса. 

Рабочая группа — не самоцель. В ее состав должны войти специалисты высшей компетенции и в каком-то смысле слова энтузиасты: единомышленники, видящие на перспективу дальше одного-двух десятилетий, заинтересованные в развитии отечественной науки, технологий, компетенций и нарастающего их применения в Арктике. Разумеется, у этого коллегиального органа должны быть четко прописанные функции, полномочия и статус, — чтобы к экспертному сообществу прислушивались и должным образом оценивали. Тогда за это дело стоит браться. 

Таким энтузиастом и провидцем некогда был географ и инженер, полковник Генерального штаба Николай Афанасьевич Волошинов. В докладе для «Известий Русского географического общества» он писал: «Цель великой, непрерывной дороги через всю Сибирь состоит не в том, чтобы развить хлебопашество на юге или поднять золотопромышленность на севере, а в том, чтобы уничтожить неблагоприятное влияние громадных расстояний, чтобы сжать всю эту длинную и узкую полосу, чтобы приблизить Тихий океан к Европейской России и соединить реки, прорезающие плодородные участки Сибири». Не добыча, не перевозки, а связанность страны, снижение уровня неравенства регионов и людей, формирование общего жизненного и хозяйственного пространства — эти принципы сегодня актуальны для формирования стратегии развития Российской Арктики.